Фламинго в ранней человеческой культуре
Если культурная значимость конкретного вида животных связана с широтой его распространения, то, несомненно, можно ожидать, что черты фламинго будут широко распространены в убеждениях и практиках народов всего мира. Но эти яркие и харизматичные птицы каким-то образом смогли остаться культурными невидимками на протяжении большей части человеческой истории. Вероятнее всего, это связанно с ареалом обитания птиц: отдалённые, суровые и опасные для посетителей районы. До изобретения защитной обуви, вездеходов и воздушного транспорта люди довольствовались только брошенным издалека взглядом на фламинго, пролетающих над головой или изредка кормящихся в близлежащих водоемах. Благодаря этим нечастым событиям у нас есть несколько примеров произведений искусства на тему фламинго, датируемых тысячами лет. Со временем фламинго всё шире прокладывали себе путь во всё большее число практик, убеждений, предметов искусства и других культурных продуктов многих групп людей по всему миру.
Выявление «настоящих» фламинго может быть непростым делом из-за неожиданно большого количества неверно распознанных птиц. Особенно часто фламинго путают с одинаково окрашенной водной птицей, розовой колпицей (Platalea ajaja). Даже не розовые водно-болотные птицы иногда ошибочно принимают за фламинго – часто потому, что у них сравнительно длинные ноги и сходная среда обитания. Например, эксперты поставили под сомнение достоверность описаний, применяемых к нескольким кускам керамики культуры Моче в известном южноамериканском музее. Птицы, изображённые на этих кусках, имеют длинные прямые клювы, и предполагается, что на самом деле на керамике изображены цапли.
Аналогичным образом, считается, что мозаика пятого века из Церкви Умножения хлебов и рыб в Табхе, Израиль, изображает фламинго, поедающего змею, хотя изображённая птица, очевидно, является журавлём. Ещё более странной является академическая статья 1975-го года, в которой историк-искусствовед описывает скульптуру «фламинго» на соборе Саграда-Фамилия в Барселоне. Птица на самом деле скорее всего является бакланом – этот вид птиц меньше и темнее, чем фламинго, также ему не хватает характерных длинных ног, крючковатого клюва, и он не питается с помощью фильтрования воды.
Ошибки не всегда являются визуальными. Например, в своей книге «Мифология Уичита» американский этнограф Джордж А. Дорси описал миф Уичита «Человек, ставший фламинго». Трансформация произошла после того, как главный герой поклялся никогда не покидать берег реки, в которой исчез его маленький сын, заработав таким образом имя Хакикоуви или «Прилип-к-берегу-реки». Дорси переводит это как «фламинго», но современные эксперты-лингвисты считают, что термин более точно описывает другую водную птицу, возможно журавля или цаплю – обе из которых были известны племени Уичита. Подобная же ошибка перевода может быть причиной неправильного толкования санскритского термина hamsa, который определенно означает «гусь», но также был переведен – преимущественно западными исследователями – как «лебедь» или «фламинго». По крайней мере один лингвист предположил, что западные переводчики предпочли такие интерпретации термина поскольку эти птицы считаются более изящными и поэтическими. Изучение орнитологических записей показывает, что многие санскритские авторы описали присутствие hamsa в местах, где были обнаружены только гуси, и маловероятно, чтобы это слово когда-либо использовалось для обозначения фламинго.
Пожалуй, одно слово должно быть связанно с розовыми птицами – «феникс», но даже это спорно. Мифическая огненная птица берёт своё происхождение у древних египтян, чьи иероглифы изображают существо, похожее на серую цаплю, и ассоциируют его со словами, означающими «восход» или «блеск». И действительно, феникс был связан с богом солнца Ра, и связан с восходом и закатом солнца. В конце пятого века до н.э. греческий историк Геродот описал феникса на основе картины, которую он видел: «Я могу рассказать вам кое-что о размерах и свойствах феникса, а именно о том, что его перья частично золотые, но в основном красные, и что по внешнему виду и он больше похож на орла». Таким образом, египтяне, по-видимому, иногда изображали феникса как красного, а не серого. И хотя обыкновенные фламинго являются самыми бледными из шести видов, у них действительно есть подчёркнутые красные области на крыльях, а их размер – или, по крайней мере, размах крыльев – мало чем отличается от орла. Однако, как упоминалось ранее, греческое слово phoinix относится к красному цвету, что повышает вероятность того, что наше современное соотнесение феникса с малиновым фламинго может быть результатом неправильного толкования греческого языка. Тем не менее, у птиц есть как минимум две другие особенности: способность к полёту и наклонности к размножению в довольно экстремальных условиях. Подобно тому, как феникс возрождается из пламени в виде яйца или молодой птицы, размножение фламинго происходит в горячих и неприступных местах. Фактически, описания самостоятельной (ре)генерации феникса напоминают верования некоторых коренных народов восточной Африки, считавших, что фламинго появляются из соляных котловин полностью сформированными. Как полагают, эта идея возникла оттого, что как гнезда, так и птенцов было трудно найти и рассмотреть. Вырывавшиеся в окружении волн жара из соляных котловин птицы, казалось, рождённые только солнцем и почвой, должны были иметь весьма эффектный вид. Биолог фламинго Роберт Портер Аллен даже считает, что ранние христиане были настолько впечатлены этим зрелищем – в частности, формой креста, образованной вытянутыми крыльями, шеей и ногами птиц – что именно христианская традиция ответственна за цементирование конструкции феникса-фламинго.
Хотя эти доводы могут (справедливо) считаться слишком слабыми, чтобы можно было сделать какие-либо твёрдые выводы, фламинго связывали с фениксом не один раз. Так, предполагают что воображаемое сходство между этими двумя птицами использовалось древними финикийцами для успешной торговли кожами фламинго с голландцами (за янтарь) и корнуэлльцами (за олово), при постоянном утверждении, что кожи принадлежат тем самым мифическим огненным птицам. Учитывая, как быстро перья фламинго теряют цвет после того как они расстаются с владельцем, финикийцы, должно быть, были очень убедительными – или их целевая аудитория очень легковерна.
Сложности истории с фламинго добавляет то, что в честь этих птиц за последние несколько столетий было названо несколько объектов, не имеющих отношения к фламинговым. Одним из самых ранних примеров было созвездие Журавля. В Великобритании XVII века некоторые люди называли его Phoenicopterus (фламинговое) – по понятным причинам, учитывая форму птицы с длинной шеей, созданную десятью главными звёздами в созвездии.
Также есть по крайней мере семь названных в честь розовых птиц растений, в том числе фламинговая лилия (Anthurium andreanum), популярное домашнее растение.
Двумя самыми неожиданными птичьими тёзками являются кадгерин фламинго – тип белка, обнаруженный в нервных клетках плодовых мушек, и манёвр фламинго – сложная серия движений, которую может исполнять группа синхронных пловцов.
Наскальная живопись часто является средой, через которую виды птиц впервые входят в человеческую культуру, и это, безусловно, верно для фламинго. В то время как одни из древнейших рисунков птиц в пещерах были созданы около 40 000 лет назад, старейший рисунок фламинго датируется только 5000 лет. Этот рисунок неолитического периода, изображённый в пещере Куэва-дель-Тахо-де-лас-Фигурас в регионе Сьерра-Момия в Испании, изображает одного фламинго, стоящего рядом с множеством других водоплавающих птиц. Учитывая, что большая часть наскальной живописи по всему миру посвящена животным, употреблявшимся в пищу, появление фламинго в испанской пещере может указывать на то, что этих птиц иногда ели ранние люди. Существуют также теории о том, что некоторых животных изображали из-за их религиозной значимости или просто потому, что они часто встречались вблизи поселений. Нелегко объяснить, отчего фламинго включили в эту конкретную птичью сцену – хотя трудно отказаться от мысли, что ранние люди, как и мы сегодня, могли быть просто впечатлены и вдохновлены уникальным внешним видом фламинго.
Следующее известное появление птиц происходит примерно через 2000 лет в Древнем Египте, где фламинго в иероглифической форме использовались как для обозначения самих птиц, так и для обозначения красного цвета (или, более точно, «цвета фламинго»). Есть некоторые свидетельства того, что древние египтяне, возможно, содержали фламинго в неволе, хотя неясно, для эстетических или кулинарных целей. Последнее тоже вполне возможно, поскольку египтяне известны тем, что охотились и ели птиц. Действительно, среди сцен охоты и рыбалки, украшающих гробницу визиря Меху времени Шестой династии (2345-2181 до н.э.), есть фраза: «Достаньте вы, кто со мной, клетку фламинго»! Предполагается, что речь идёт о приспособлении для ловли птиц, хотя не ясно, речь идёт конкретно о фламинго, или о любой другой птице такого же размера.
Другие появления фламинго более однозначны. Рисунки были обнаружены как на горшках, так и на рельефах, и кривые клювы вместе с хорошо сохранившаяся окраской не оставляют никаких сомнений относительно видовой принадлежности птиц. Особо следует отметить рельеф на могиле царевича 4-й династии (приблизительно 2613-2494 гг. до н.э.) Рахотепа, изображающий стаю фламинго с белыми телами, красными крыльями и черными кончиками клювов.
По сообщению шотландского антрополога Джеймса Джорджа Фрейзера, фламинго также занимают важное место в мифологии восточноафриканского народа Шиллук, живущего вдоль Белого Нила там, что сейчас является Южным Суданом. Фрейзер, писавший в 1918 году, сообщил, что фламинго играют неотъемлемую роль в истории создания мира у Шиллук, предположительно восходящей к древности. Согласно этой истории, Творец слепил каждую человеческую расу из разных цветов грязи, а затем дал людям в подарок подвижность, снабдив их смоделированными по образцу фламинго ногами.
В другом месте образ фламинго использовался совсем по-другому. Во вступлении к полной монографии о фламинго, носящей, не удивительно, название Фламинго, покойный сэр Питер Скотт описывает датируемую третьим веком до н.э. бронзовую часть упряжи, найденную в Брно-Маломериче в Чешской Республике. Сделанная в кельтском стиле, упряжь украшена «тем, что, несомненно, является головой фламинго». К сожалению, Скотт не дает никаких источников для этой информации, поэтому невозможно установить, действительно ли упряжь изображает фламинго, или какую-либо другую птицу с длинной шеей и изогнутым клювом. Тем не менее, нам известны достоверные упоминания о фламинго древними греками, живущими в эту же эпоху. Греки узнали о фламинго частично после встреч с птицами дома в Греции, и частично – после путешествий в Египет. Греческие писатели, в частности Кратин, Клитарх, Менипп и Аристофан упоминают фламинго, иногда в связи с особенностями её повадок и среды обитания, а иногда и как потенциальную пищу.
На театральной сцене фламинго появляется в 414 г до н.э. в комедии Аристофана «Птицы», где следует за афинянином Писфетером среди других птиц, которых Писфетер убедил построить новый город между небом и землёй. В начале комедии Писфетер и его друг Эвельпид встречают Терея, когда-то человека, а теперь удода, который знакомит их с многими видами птиц, в дальнейшем участвующих в представлении. Терей зовёт фламинго, подражая его крику «торо-торо торо-торо-тикс»:
ПТИЦА [за сценой]: Торо-тикс, торо-тикс.
ПИСФЕТЕР: Друг мой, смотри, вот птица подошла.
[Входит фламинго, очень высокая и огненно-красная, что-то, чего Писфетер и Эвельпид никогда не видели раньше]
ЭВЕЛЬПИД: Во имя Зевса, что за птица? Как её назвать-то? Ведь не павлин же это, так?
[Терей возвращается из чащи]
ПИСФЕТЕР: Терей пришёл, и он расскажет нам. Привет, мой друг, а что за птица там?
ТЕРЕЙ: Не каждый день такую живность вам свезёт увидеть. Болотный это птах.
ЭВЕЛЬПИД: Бог мой, она великолепна – огненно-красна!
ТЕРЕЙ: Естественно, и оттого её зовут фламинго.
Биолог фламинго Роберт Портер Аллен считает этот отрывок примечательным, поскольку «даже в такой ранний период чётко даны идентифицирующие признаки, в том числе внешность, голос (хотя и с большой долей поэтической вольности) и описание среды обитания, [а также] откровенная эстетическая оценка».
Фламинго также кратковременно появляется в романе Гелиодора «Эфиопика», написанном в третьем веке н.э. В нём автор описывает фламинго как птиц Нила, и один из персонажей романа должен поймать фламинго, чтобы добиться женщины. На пути домой герою встречается его друг Навсилес, который говорит: «Как легко вы получили возлюбленную … и как необременительно было её задание – ведь она потребовала от вас всего лишь фламинго, а не феникса, птицу, приходящую к нам от Эфиопов и людей Инда». Этот отрывок интересен не только тем, что фламинго, видимо, считался подходящим подарком в романтической ситуации – вероятно, из-за трудностей, связанных с его поимкой, но возможно, благодаря красоте и съедобности – но и тем, что проведено чёткое различие между несомненно существующей птицей и легендарным фениксом.
Греки также ответственны за единственные известные упоминания фламинго в Иудео-Христианских религиозных текстах. Они найдены в Септуагинте (также известной как LXX или греческий Ветхий Завет), переводе Библии на греческий язык, выполненном в Александрии по приказу царя Птолемея между третьим и первым веками до н.э. 72-мя еврейскими учеными. Чарльз Томсон, секретарь Континентального Конгресса США, перевел Библию в восемнадцатом веке и специально отметил фламинго среди многих других «птиц мерзостей», описанных в Левит (11: 13-19). Anafah, используемое в этом разделе оригинальное еврейское слово, переводится как «большой носовидный клюв», и, как правило, считается ссылкой на цапель, а не на их розовых кузенов. Тем не менее, в то время как клювы цапель, несомненно, являются «большими», они гораздо менее «носовидные», чем крючковатые клювы фламинго. Далее, anafah названы в категории, в которой перечислены птицы с «широкими белыми крыльями, обрамленными черным» – описание, опять же, больше подходящее фламинго, чем цаплям. Исследователь Библии Вирджиния К. Холмгрен, однако, полагает, что anafah одинаково применим как к фламинго, так и цаплям, и обе птицы являются запрещёнными в пищу.
В отличие от своих соседей-евреев, у римлян не было никаких опасений по поводу употребления в пищу фламинго. Более того, они так любили этих птиц, что некоторые римляне даже украшали свои дома мозаикой, изображающей приготовление фламинго. Церковнослужитель Джордж Хэкиил позже напишет, что «Птицами за которыми [римляне] специально охотились и были от них в восторге, были фламинго, павлины, дрозды и голуби». Он не упоминает о том, что римляне особенно любили языки птиц, и считали их большим деликатесом. Эта традиция, возможно, началась с гурмана первого века Марка Габия Апиция, который, по словам Роберта Портера Аллена, «ввел в употребление в качестве деликатеса правильно маринованный толстый, масляный язык фламинго, и без этого деликатеса римский банкет не считался действительно первоклассным». Вскоре после этого Вителлий, который стал римским императором всего лишь на несколько месяцев в 69 году, создал блюдо, которое он назвал
Щит Минервы, Защитник города. В нём он смешивал печень щуки, мозги фазанов и павлинов, языки фламинго и молоки миног, привезенные его магнатами и триремами со всей империи, от Парфии до испанского пролива.
Излишества Вителлия, совсем не ограничивавшиеся кулинарной сферой, были записаны Светонием в его «Жизни двенадцати цезарей». Но даже Вителлий был превзойдён Калигулой, чье более раннее правление (37-41) также было зафиксировано Светонием. Согласно биографу, фламинго были только одними из многих птиц, которых богатые граждане жертвовали в храме, установленным Калигулой в свою собственную честь. Император также жертвовал птицам богам, и в тот самый день, когда он был убит, Калигула оросился кровью какого-то невезучего фламинго. Различные провидцы ранее предсказывали убийство Калигулы, и многие их них считали кровь фламинго плохим предзнаменованием. Если бы Калигула разделял их веру и был более осторожным утром, он, возможно, избежал бы удара кинжалом в тот же день после обеда.
Несмотря на эти скверные рассказы, Лампридий сообщает, что столетия спустя в Риме фламинго по-прежнему были в моде, поскольку птицу подвали на банкете декадентского молодого императора Гелиогабала, правившего в 218-122 годах. Граф де Буффон в своей «Естественной истории птиц» пишет, что Гелиогабал угощал своих гостей язычками на тарелочках, более современные переводы предполагают, что в качестве деликатеса выступали птичьи мозги. Буффон также цитирует нескольких более современных знатоков фламинго, описывающих вкусовые качества птицы как «довольно хорошие», мясо нежирное и нежное как у куропатки, со «слегка болотистым» вкусом, и в целом считают фламинго «деликатесом среди лакомств». Поэт Марциал, питавший отвращение к демонстрируемому императорами обжорству, сокрушался о том, что не только красота фламинго не спасает их, но даже если бы они могли исполнять восхитительные песни, это тоже не спасло бы птиц от тарелки. Марциал также описывает, как фламинго откармливались на аристократическом курорте Байи, и возможно, подобно египтянам, римляне содержали розовых птиц в неволе.
Одна из причин, по которой римляне потакали такому диетическому излишеству, возможно, заключалась в том, что Авл Корнелий Цельс, написавший в первом веке нашей эры трактат «О медицине», рекомендовал фламинго в качестве питательной пищи, являвшейся «общей помощью не только при болезнях всех видов, но также и в сохранении здоровья». В частности, он считал, что фламинго относятся к одному из многих видов птиц в «среднем классе» продуктов, которые являются более полезными, чем фрукты, моллюски и стеблевые овощи, но не так полезны, как мёд, сыр или бобовые. Апицевский корпус, или De re coquinaria, римская поваренная книга четвертого или пятого века, составленная Целием Апицием (но не вышеупомянутым Марком Габием Апицием, как того можно было бы ожидать) содержит подробные инструкции по приготовлению фламинго. Позднее этот рецепт был приведен в сноске графа де Буффона:
Очистите, вымойте и свяжите фламинго; положите его в котёл; добавить воду, соль и немного уксуса. При половинном кипении бросьте кусочек лука-порея и кориандр, оставьте тушиться: когда почти закипит, влейте пряное вино и окрасьте смесь. Положите внутрь (фламинго?) молотый перец, тмин, кориандр, корень сильфия, мяту, рут; фунт этого, налейте уксус, добавьте грецкий орех. Полейте собственным соусом и поместите обратно в тот же котёл: покройте крахмалом, полейте соусом и подавайте.
В другом случае Апиций рекомендует
Жаркое из птицы; молотый перец, лук, семена петрушки, кунжут, пряное вино, дикая петрушка, мята, сухой лук, грецкие орехи; перемешать всё с мёдом, вином, уксусом, маслом и пряным вином.
Примечательно, что после третьего тысячелетия фламинго практически исчезают из Средиземноморской и Европейской культуры, и не появляются на протяжении почти тысячелетия. Так же не отмечено заметных появлений образов птиц в африканских артефактах. Есть, однако, несколько интригующих «наблюдений» в других частях мира.
Например, в Перу один из геоглифов Наска иногда называют «Фламинго», хотя его также называют «Баклан», «Аист» и «Цапля». Предполагается, что глифы созданы между 400 и 650 годами, и поэтому могут представлять одни из ранних, если не самые ранние изображения фламинго в Новом Свете. Хотя утверждается, что фламинго присутствуют в знаках майя и инков, трудно найти академическое толкование этих артефактов или любое доказательство того, что изображённые птицы не являются другими (чаще встречающимися) длинноногими обитателями болот. Однако в своем описании завоевания Кортесом Мехико-Сити конкистадор шестнадцатого века Бернал Диаз сообщает, что император Монтесума содержал фламинго в своем зверинце. Также сообщается, что коренные жители Кубы содержали фламинго в неволе. Это говорит о том, что культуры Нового Света, возможно, имели долгую историю признания розовых птиц.
Этнографы как девятнадцатого, так и двадцатого века описывают использование связанных фламинго украшений среди аборигенов Нового Света – практики, возможно, передаваемые от одного поколения к другому и, следовательно, способные возникнуть в этот «ранний период». В издании 1901-го года «Энциклопедии истории Соединённых Штатов Харпера» говорится, что «главные люди» в племенах Криков носили на голове перья фламинго. Учитывая, что Крики жили на всем американском юго-востоке, вполне возможно, что они использовали перья американских фламинго, либо добывая их непосредственно, либо получая через своих южных соседей. Повязка на голову из перьев фламинго, распространённая среди народа Юнга, происходит из ещё более южного региона – боливийских склонов Андских Кордильер. Найденные американским исследователем А. Хаяттом Верриллом, эти головные уборы состоят из десятков перьев фламинго, связанных пряжей из шерсти ламы. Все вместе эти сообщения предполагают, что фламинго не были диковинкой для людей, живших в одних и тех же областях с птицами. К сожалению, поскольку существует очень немного подробных историй о древних культурных традициях этих племён, трудно определить, когда и почему такие практики декорирования могли возникнуть.
При этом обилие свидетельств нисколько не влияет на уровень неопределённости, связанный с упоминаниями розовых птиц. Например, «фламинго», упомянутые в Упанишадах, на самом деле могут быть гусями, пострадавшими в результате ошибочного опознания из-за неверного перевода слова hamsa. Неясно, есть ли подобная проблема с отрывком из Махабхараты, в котором перечислены многие птицы, чьи перья индийские воины использовали при создании стрел. В санскритском эпосе (около 400 г до н.э.) упоминается, что подходящими источниками перьев были не только фламинго, но также цапли, ястребы, скопа, гуси, стервятники и павлины; используя сухожилие и нити, древние индейцы закрепляли четыре пера к стрелам из тростника, древесины или бамбука. Интересно, что в контексте стрельбы из лука также есть раннее исламское упоминание: поэт тринадцатого века Сафид-Дин Аль-Хилли упоминает фламинго как одного из четырнадцати tuyur al-wadijb (обязательных птиц), которых должны были убить арбалетчики, чтобы заработать очки во время futuwwa (рыцарских соревнований для юношей), организованных халифом Ан-Насир Лидиниллахом.
Еще один исламский текст четырнадцатого века пытается просветить читателей в естествознании. Нужно отдать должное автору текста – Аль-Дамири – он точно описывает гнездо фламинго, которое правильно определяет, как сделанное из грязи и имеющее более или менее пирамидальную форму; однако кроме этого он демонстрирует только отсутствие непосредственных наблюдений. Например, он утверждает, что самки оплодотворяются «отрыгиванием со стороны самца»; как только яйца откладываются, утверждает Аль-Дамири, самцы покрывают их своим помётом и позволяют теплу солнца выращивать цыплят. Наконец он пишет, что цыплята фактически мертворождённые, но матери вдыхают в них жизнь, выполняя какую-то реанимацию «клюв в клюв». Неудивительно, что ученые не уверены в том, что делать с утверждениями Аль-Дамири о том, что пророк Мухаммад однажды съел фламинго. Однако они точно знают то, что исламский закон разрешает потребление птиц. Несмотря на это, трудно представить себе слишком много мусульман, которые захотят съесть мясо фламинго после прочтения транскрипции проповеди, подаренной имамом восьмого века Джафар ас-Садиком. Целью проповеди было подчеркнуть естественные чудеса мира и убедить слушателей, что эти величественные вещи не могли возникнуть случайно. Во время второй из четырех сессий имам сосредоточился на замечательных животных, в числе которых перечислялись воробьи, совы, фазаны, павлины и, конечно же, фламинго.
Последним «ранним» упоминанием о фламинго, по-видимому, является комментарий императора Великих Моголов Захир-ад-дина Мухаммада Бабура (1483-1530), отметивший присутствие птиц на озере Аби-Истадайи-Газни в Афганистане. После этого мало что свидетельствует о том, что фламинго играли важную роль в культуре Среднего и Ближнего Востока или даже просто привлекали внимание жителей этих регионов. Но обратная ситуация сложилась на Западе, где растущий интерес к исследованиям и колонизации вскоре поместил ярко-розовых птиц в центр внимания.